Я стоял
у раскрытого окна. Отсюда, с шестнадцатого этажа, открывалось дивное
зрелище старения и смерти бесконечного дня гигантского города. Уже
не слепящий солнечно-красный шар быстро падал на линию горизонта.
Вот он замер на мгновение и, как бы разорвав грань между небом и
городом, утонул во вспыхивающих огнях фонарей и зашторенных яркими
цветами окнах маленьких уютных квартир. Когда края неподвижных облаков
потеряли бледно-розовую размытость и несмелые до этого кляксы темноты
расползлись по звездному небу, распростертая предо мной картина
застыла, вероятно, в ожидании восхищения. Сзади меня хлопала дверь
- кто-то входил, кто-то выходил, разнося по грязному гостиничному
номеру запах кофе и спиртного. Сообщив последние новости о найденных
и неопознанных трупах, телевизор изливал лязгающие звуки, сквозь
которые едва пробивались хриплые голоса обезумевших музыкантов.
Оторванный от земли неповоротливым лифтом, я возвышался над своей
грустью, но откуда-то сверху слышал каркающий смех безразличия.
Опоясанный множеством красных огней, шпиль телевизионной вышки с
яростью врезался в вязкую темноту городской ночи. Я посмотрел вниз.
Последний трамвай, пронзительно протрещав, скрылся в листве убегающей
улочки. Земная возня прекращалась с торопливыми и задумчивыми прохожими,
загоняющими свою сонливость в крепкие лапы белоснежных простыней.
Мое намерение никоим образом не потревожило давно уснувшие инстинкты.
Легко перемахнув через подоконник, я впустил в себя незнакомые чувства
и ощущения. За эти долгие три секунды свободного полета я забывал
все прежние тревоги и сомнения, пропитываясь одной единственной
целью - вырваться прочь из плена грязного гостиничного номера и
найти УСПОКОЕНИЕ. Прикосновение невысохшего асфальта напоминало
влажный и как будто нежный поцелуй. Воздух жадно впитывал мой испаряющийся
адреналин. Еще недавно мелькавшие перед глазами этажи сменились
осторожной темнотой. Вдруг в глубине блеснула алая точка. Затем
еще, еще и еще… Вот они выстроились в какую-то фигуру и я неожиданно
для себя узнал в ней взметнувшийся шпиль телевышки. Ты стояла сзади,
обняв меня за плечи и сквозь поцелуи шептала что-то хитросплетенное
с ночными огнями и ласками. Хлопнула дверь, обнажив на секунду серый
полумрак рождающегося дня в другом, почему-то не моем, окне
|
|
|